На прошлой неделе правительство одобрило в целом концепцию развития лесной промышленности — отрасли, которая по идее могла бы кормить страну. В других «лесных» странах кормит: маленькая Финляндия получает от своего леспрома 30 млрд. долларов ежегодно.
ДЕРЕВО ДОРОЖЕ НЕФТИ
На Россию приходится четверть мировых запасов древесины и более половины запасов хвойных пород, древесина которых ценится выше остальных. И это именно запасы: если во всех развитых странах стоит проблема восстановления лесов, то у нас наоборот — мы вырубаем их всего на 20 процентов. В правительстве посчитали, что если взять в качестве ориентира эффективность использования лесного сырья в развитых странах и помножить его на нашу расчетную лесосеку — мы сможем получать 140 млрд. долларов в год, что в несколько раз больше российского экспорта нефти. И вообще всех экспортов, вместе взятых.
А реально эффективность лесопользования в России самая низкая из развитых стран. У нас ежегодно срубают около 160 млн. кубометров леса, в соседней Финляндии рубят всего 50 млн. кубометров в год. Но в прошлом году экспорт лесной продукции дал России 4, 3 млрд. долларов, тогда как Финляндия получила 10 млрд. Что уж говорить о валовом «лесном» продукте таких стран, как США (16 млрд. долларов) и Канада (25 млрд. долларов)! Стоит ли удивляться тому, что по стоимости удельный вес России в мировом экспорте леса составляет всего 1, 5 — 3 процента.
Дело в том, что девять десятых нашего экспорта состоит из необработанной древесины («кругляка»), и его рентабельность составляет всего около 3 процентов. А другие «лесные» страны три четверти добываемой древесины подвергают глубокой переработке. Ведь в любом дереве «спрятано» порядка сорока продуктов: целлюлоза, пиломатериалы, фанера, древесно-волокнистые и древесно-стружечные плиты, отделочный шпон, эфирные масла, канифоль, скипидар… Поэтому задача хорошо поставленного лесного производства — выжать из любого дерева максимум. Вот за рубежом и выжимают — причем из нашего дерева, повышая рентабельность своего экспорта до 20 процентов. А свое дерево оставляют расти.
ПИЛА НА РЫНКЕ
Как выясняется, мы так ловко провели якобы рыночную реформу. Действующие правила лесопользования таковы, что проще всего арендовать небольшую делянку сроком от одного до трех лет. Возникла целая армия лесопользователей-временщиков (сейчас их 20 тысяч), заинтересованных лишь в скорейшем извлечении прибыли. И извлекают: топор, бензопила «Дружба», трактор-трелевочник — и вперед. Норма прибыли, конечно, маленькая, но оборачиваемость капитала исключительно велика, поэтому бизнес очень выгоден. Как самому бизнесмену, так и региональным властям, выдающим лицензии. Невыгодно только государству. И лесу плохо: на восстановительные работы, строительство лесных дорог денег у временщиков нет — да им это и не нужно.
Гораздо сложнее построить лесоперерабатывающий комбинат (ЛПК). Закон не запрещает арендовать необходимый участок на срок до 49 лет — но надо выиграть непростой и недешевый тендер. А самое главное — стоимость ЛПК доходит до 1 млрд. долларов, и окупается он весьма нескоро. Среди отечественных бизнесменов не нашлось желающих замахнуться на такое дело, поэтому эксплуатируются ЛПК, построенные еще при советской власти. Единственное движение — смена хозяев.
ХОТЯТ КАК ЛУЧШЕ
Логика правительственных рассуждений очень проста. Во-первых, надо всячески затруднить вывоз из страны необработанной древесины. Во-вторых, привлечь иностранных инвесторов (у них почему-то всегда есть деньги), побудить их строить здесь ЛПК — затруднив импорт продуктов лесопереработки. Ну и, в-третьих, урезонить губернаторов. Здесь должен помочь президент. Так и родилась концепция, которую ныне обсуждает Госсовет. Предлагается «обнулить» ставки экспортных пошлин практически на все виды продукции переработки леса, повысить в полтора-два раза с нынешних 10 процентов экспортные пошлины на необработанную древесину, увеличить пошлины на импорт готовых изделий и разрешить аренду леса (в том числе иностранцам) на срок до ста лет.
Все это выглядит очень логично — но вчера. А сегодня правительство вступает в борьбу с законами рынка. Прежде всего сложилось международное разделение труда, поломать которое нелегко, если вообще возможно. Наше место в нем — «кругляк». По мнению большинства экспертов лесной отрасли, создавать в России перерабатывающие мощности иностранному инвестору нет никакой нужды. У него все инвестиции уже давно сделаны в своей стране, мощности созданы, и надо их чем-то загружать. Поэтому для него предпочтительнее завозить сырье.
Возможно, это мнение излишне категорично. Так, финны, по словам их премьера, готовы построить один целлюлозный и два целлюлозно-бумажных комбината в Новгородской области (общей стоимостью 1, 3 миллиарда) и еще один завод в Хабаровском крае — за 600 миллионов. Не от хорошей жизни — им крайне нужен русский лес. Для достижения даже такого разового компромисса потребовалось участие нашего премьера.
На самом деле инвестиции требуются в лесозаготовку, переживающую затянувшийся спад. В сверхуспешном для отечественной промышленности 2000 году (рост общего выпуска продукции составил тогда 9 процентов) объемы лесозаготовки выросли всего на 2 процента, а в 2001 году рост в отрасли и вовсе стал отрицательным (-2, 4 процента). В 1 квартале нынешнего года темпы спада ускорились до 6, 4 процента. В результате некоторые ЦБК испытывали недостаток сырья и снижали производство — их-то и скупали иностранцы. Очевидно, сначала надо озаботиться тем, чтобы лес было чем рубить и на чем пилить — ведь именно с этим у нас самые большие проблемы. Иначе получится, что экспортные тарифы поднимут, но толку от этого никакого не будет, так как технический уровень российских лесных и деревообрабатывающих предприятий позволяет получать только лес-кругляк и только его и экспортировать — теперь уплачивая экспортную пошлину по самому высокому тарифу. Ну а пока остается лишний раз удивляться изгибам отечественной частной собственности. Удивительно, но факт: ЦБК приватизировали отдельно от леспромхозов, которые на них работают, в результате чего интересы у них оказались разными.
***
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Министр промышленности, науки и технологий Илья КЛЕБАНОВ:
— В лесную отрасль в последнее время пришли серьезные «игроки», так же как, скажем, и в автомобилестроение — бизнесмены с большими капиталами. Мы предлагаем взять на вооружение мировой опыт использования леса в качестве бизнеса, естественно, с учетом нашей специфики и обязательного обсуждения «правил игры» с крупными игроками. Пока основная масса российского леса недоступна для переработки. Мы должны в год вырубать свыше 500 млн. кубометров, а в прошлом году вырубили в три раза меньше. А больше реально и не можем — потому что непонятно, что с этим лесом делать дальше. Если только не нести в отрасль идеологию создания новых перерабатывающих мощностей.
Лесной кодекс позволяет сдавать в аренду лесные участки на срок от года и выше. Как правило, и сдают на год-два. Отсюда полное отсутствие у инвестора уверенности, что ему дадут развивать свой бизнес. Очевидно, надо сдавать лес в аренду как минимум на срок его воспроизводства. Для России это 60 — 80 лет.
Сегодня на нашем экспортном рынке присутствует 5 — 6 тысяч компаний-«однодневок»: получили на год лицензию, прибежали, спилили и убежали. Ни производство не развивают, ни налогов не платят. Чтобы завоевать достойные позиции на мировом рынке леса, нам до 2015 года надо получить порядка 20 млрд. долларов. Это очень серьезная цифра.
(Из выступления на экономическом клубе ФБК)
Источник: Московские новости